Вероника ВАРТАНЯН

*  *  *

Утром невольно слезы хлынут в подъезде.
Все мысли только о первом
Административном аресте.
Дневник первых шагов для взрослых:
Мои первые квитанции за квартиру,
Мой первый поход к психиатру.
Неожиданно быстро всё стало
Совсем серьёзно.
День. Бессмысленный, сложный, длинный.
Перекур. Часы до обеда считать.
Таблетку от головной боли принять.
Но это не помогает.
Ну ничего. И не такое случается. И не такое бывает.
Вечер. Автобус с работы.
Дорога домой в колдобинах практически вне
Городской черты.
Хмурый таджик за рулем, видимо вот
Куда приводят мечты.
Панельки, свалки, детские садики, школы.
Но где-то среди этого ада
Есть ты.
Ночь сгущается.
Ночь черна.
Пахнет утренней похмельной субботой.
Страшно, что каждая ночь без сна становится
Просто рутинной
Работой.
Проснуться в обед в следах вчерашнего пьянства.
Порванные колготки выбросить.
До ночи слоняться. Всю ночь не спать.
Круг замкнулся. Заново повторить.

*  *  *

В начале было слово.
Точнее, плачь.
«Мальчик. Три двести» — сухо отметил врач.
Потом был шум:
Стук каблуков по кафелю, ругань, крики других детей.
Шум вообще, очень свойственен для людей.
Затем был голос. И голос пел.
Ребенок, открывши глаза, глядел,
Как движутся губы матери,
Пока ребенок был мал,
Не в силах что-либо делать, он слушал.
И он молчал.
Губы матери, сильные руки отца.
В его голосе легкая хрипотца.
Мальчик учился слушать.
Мальчик чувствовал, что кто-то его любил.
И мальчик заговорил.
Он слушал, как корни
Прорастают внутрь земли,
Как догорают в костре угли.
Он слушал, как шелестит на ветру трава.
Как ухает где-то в лесу сова.
Для него вес и тяжесть приобретают слова.
Слово отца тяжелое. Оно гулко,
С плеском, падает на дно колодца.
Мальчик ждет, когда он улыбнется.
Мальчик знает, мама была права
В своем молчании.
Слово матери — молчаливое, острое,
Дерзкое, почти еще детское
Отчаяние.
Мальчик растет. Мальчик слушает
Девочку.
Тонкий её голосок. Шуршит над ухом как
На морском пляже под солнцем песок.
Мальчик, конечно, расскажет ей,
Что слова, если говорить реже,
Становятся лишь ценней.
Что звуки — бриллианты складываются в колье
«Все тайны слова еще не открыты мне».
Далее было много
Звуков как камень, слов-алмазов, но больше
Легковесных слов.
Мальчик понял, что слово — его начало, его любовь.
Мальчик садится писать роман.
Первой строчкой его (конечно, это не ново),
Стала:
«В начале было слово».

*  *  *

Я хочу писать тебе громче.
Я делаю громче звук.
Про чувства, отбившиеся от рук.
Про барабаны сердца, отбивающие ритм.
Мои нервы обнажены, тебе стоит считаться с этим.
И я пишу тебе, но
Только изредка.
Тогда, когда накрывает волна;
Веселье,
Лирика,
Трагика.
Это все очевидно для
В веках затерянных,
Чуваков, не верящих больше телеку.
Я пишу, как не вылезали из постели мы,
А внизу петлял города лабиринт.
Строился новый жестокий и дивный мир.
Когда я пишу тебе, это цунами,
А не волна.
Сердце — натянутая струна.
Да не порвется сейчас она,
Хотя за грудиной,
Меж ребер и легких,
В моем средостении
Идет атомная война,
Дабы не превратиться в растение.
Первый раз за,
Страшно сказать, полгода,
Я изливаю душу свою,
А не просто лью воду.
Из пустого в порожнее.
В глубине памяти маленькие прихожие.
Просторные комнаты как при царе Горохе —
Больше не будет здесь ничего похожего.
Раскатистым громом всю жизнь
Катится эхо прошлого.
И я громче пишу тебе.
Истерично стучу по клавишам в темноте.
Поздней ночью.
Между мной и тобой,
Как меж двумя датами,
Прочерк.
Но пока не дрогнула вновь рука,
На этом
Точка.

*  *  *

На Сиамском заливе волны,
И собаки играют на побережье.
Солнце глядит сквозь облако. Знаешь,
Прежде, чем войти в воду, окидываешь
Окружающее пространство взглядом:
надо ли заходить в океан или
Не надо.
На волнах вдалеке корабль слегка качаясь,
Уплывает на юг под аккомпанемент чаек.
Море хранит секреты и солит тайны,
Все совпадения не нарочны, слова — случайны.
Солнце рисует на теле следы бретелей
Это все не реально на самом деле .
Море учит молчать, стоя в воде по пояс
В пучине не слышен стон, крик или же
Голос.

*  *  *

Вот умру завтра,
А что я скажу Ему?
О том, что летом задали прочитать Герасима и «Муму»?
О том, что папа отправился на Луну?
Или о том, что в свои 12 плохо не сделала никому?
Вот умру завтра, но вот беда:
Моря не видела никогда.
Знаю, что воды его соленые словно кровь,
И теплые как молоко.
Я бы поехала в новые города,
Нашла бы там юного принца — свою любовь.
Только уйду завтра за облака, и станет все легко.
Только пройду в темного неба твердь.
Буду держать ответ.
Но, если дети гибнут в чужой войне,
Значит, Бога нет дома.
Или же
Вообще
Нет.

ЗИМА

Солнце тусклое ближе к вечеру.
Это январь еще — делать нечего.
Холодно. По-собачьи холодно.
Дома — теплый чай. Выше голову.
Снег усыпал город. Дороги, улицы.
Иномарки чаще теперь целуются.
Говоришь этому городу: черт с тобой.
Меняешь на «Бог с тобой».
В конечном итоге я объявляю безоговорочную капитуляцию перед зимой.
~~~
Собаки звереют — на улице -30,
Снег бурый от выхлопов, в кровавых пятнах.
Собаки оскалили пасти, им невозможно остановиться.
При таком холоде это понятно.
Собаки кидаются сворой, разрывают в клочья
Всех, кто сопротивляется — не поможет.
Радостно лают, а ближе к рассвету, ночью
От безысходности лезут вон из кожи.
~~~
Все замерзает так, что, кажется, упадешь —
Разобьешься на миллион частей.
Не соберешь костей: станешь сенсацией вечернего выпуска новостей.
Ватные ноги и руки, пальцы болят в тепле.
Я жду вестей с юга.
Я возвращаюсь домой.
К тебе.
~~~
Ты выходишь из самолета.
Перед тобой контрастные полосы: белое поле и черная звездная тишь.
Ты смотришь и даже почти не дышишь.
Так звездно и холодно. Снег и тьма.
Желтый фонарь горит над выходом.
Это дом. И я в нем как никогда жива.
Глубокий вдох за медленным выдохом.
Ты стоишь у родных дверей, и счастье, что аж до слез.
Поворачиваешь ручку двери и
По коже мороз.
~~~
После всего этого.
После себя, отошедшей от зимнего долго сна.
Я уяснила.
Много раз уяснила, что
Внутри непобедимо живет
Весна.

*  *  *

Не стреляй, когда встретимся —
Я пришел.
Я пришел, корабль мой сел на мель.
Дорогая, я столько видел, так плакал и так горел,
Что январь незаметно менял апрель.
Дорогая, я видел море —
Оно витраж.
Витраж синих, зеленых и желтых стекол.
Оно говорило: сейчас живи, но потом — отдашь.
И потому я и здесь, мой сокол.
Я носил и парчу, и летучий шелк.
Чаще ступал босыми ногами в раскаленный сухой песок.
Я искал для тебя те смыслы, коих, к сожалению, не нашел.
Не нашел, потому что смысл остался здесь.
В изумрудной траве, вечной, как этот мир.
Я люблю тебя, поэтому я и есть.
И надеюсь, что я любим.
Это смысл мой: жить ради прекрасной большой любви.
Ты живешь, я знаю, своей войной.
Но захочешь — его бери.

*  *  *

Сколько еще гореть моему огню?
До самого жуткого: прости, но я не люблю,
Или до первого: мы сделали что смогли,
Важно ли это было, нужно ли?
Счастье, оно заключается в мелочах.
В брелоке — сердечке, болтающемся на ключах.
Или в песочнице в куличах.
Сколько еще прослужит мне мой огонь?
До первого: отойди от меня. Не тронь.
До страшного: у меня остается боль.
До жуткого: вся жизнь, умноженная на ноль.
Счастье же в бризе морском и морском песке.
Или найти подарок на Рождество в носке.
Или выпавшие "любит" на ромашковом лепестке.
Сколько еще будет пламя мое гореть?
Или как угли меня оставляют тлеть.
Сколько под ребрами будет еще болеть?
А любовь — это небо над морем и над тобой.
Перепрыгивать через лужи сырой весной.
Быть прохладой ему или жарой.
И любить еще больше, когда станет совсем седой.
Нежность — лучшая часть любви.
Если я падаю, так лови.
И за руку чаще меня бери.
И в ночи
Искать его спину и там находить приют.
Если закрытая дверь, то всегда стучи.
Или ветром врывайся, если не открывают.

*  *  *

Маленький город спрятан в бутылке,
Брошен на дно реки.
Я бы за ним нырнула, знаешь,
Но никто не подаст руки.
Маленький город вместо письма к кому-нибудь приплывет.
Кто-то — не я, но я знаю точно:
Кто-то его найдёт.
В маленьком городе люди живут, им хватит своих страстей.
Там свои правила, свои судьи. Люди растят детей.
Дети играют, идут на реку, её переходят вброд.
Дети кидают с письмом бутылку. Теперь и она плывет.
Дети смеются, играют в прятки, строят в лесах шалаши.
Дети ставят во двор палатки,
Спят так чутко, что не дыши.
Взрослые в городе курят, пьют, смотрят в глаза реки.
У них голоса такие низкие, что хоть беги.
У них куртки теплые, нет вопросов, крепкие папиросы.
Они читают книги у причала.
Они молчат.
Как и я молчала.
Бутылку находит мальчик.
Он откроет её. Он радуется и ждет.
Люди выходят на свет,
Река течет.